Когда ты уходишь, одиночество использует мое сердце вместо игольницы

[pustinja]

Зарисовка. Буду благодарна за комментарии и критику.

Предисловие

Главные действующие лица – мой персонаж на ролевой, Николь Клиффорд, и ее наставник, Джулиан Трэгон.
Знание игры необязательно, но справедливости ради даю ссылку на ролевую: quatre.spybb.ru/
За корректуру, советы и дружескую поддержку благодарю зарегистрированного там же Алоиса Вагнера.

Когда ты уходишь, одиночество использует мое сердце вместо игольницы

Джулиан
Джулиан лежал, уткнувшись лицом в жесткое покрывало – такие всегда стелили поверх кроватей в дешевых мотелях. Ему было сорок шесть.
Его жизнь закончилась, как плохой спектакль: раньше заявленного в афише времени. Джулиан понял это мгновенно, как только заметил того парнишку из ордена в доме Тони, связного... Было сложно удержаться от ядовитого вопроса: «Сколько мне еще осталось, доктор?»
Осталось немного, это тоже было предельно ясно. Может быть, день, максимум три. Орден не нуждается в свидетелях-долгожителях.
Тони, черт бы тебя побрал, ну что ты наделал?.. Что, тварь? Проворовался? Продался? Наследил в каком-нибудь важном деле? Ладно, можешь пока не отвечать. Я упрямый, спрошу еще разок на том свете.
Если бы я только пришел к связному на полчаса позже!.. Или хотя бы, увидев пару капель крови на косяке и глубокие царапины вокруг замочной скважины – Тони сменил замок неделю назад и сам не сумел бы привести его в такое состояние – догадался бы не сбегать по лестнице, а подняться наверх и переждать там. Но нет, хватило же беспечности спуститься вниз и столкнуться со своей смертью лицом к лицу. (И как, однако, легко говорить о себе, словно о мертвом, в прошедшем времени!) Парнишка был хорош, как я когда-то: неприметен, с цепким взглядом и пружинящей походкой. Скорее всего, получил задание «зачистить» квартиру связного. Оно и понятно: если уж кровь осталась снаружи, можно себе представить, что там внутри. А что будет со мной, даже представлять себе не стоит.
И все-таки у него есть последнее желание.
Ее зовут Николь.

Николь
Все было ровным счетом так же, как и всегда. Обняла любимого, как-то по-кошачьи потерлась щекой о его щеку – «колючий, колючий!» - обхватила руками, прижалась к нему. Довольно равнодушная к поцелуям, она чувствовала себя счастливой в его объятиях. Это было ни на что не похожее ощущение: бесконечное счастье, от которого хочется умереть здесь и сейчас, и проступающая сквозь него невыносимая мука от того, что оно не может длиться вечно. В такие моменты Николь совершенно теряла способность мыслить и вся, до самого донышка, отдавалась чувствам и ощущениям. Возлюбленный странник, из всех лучший, не мой, навек отданный навек дальным странам, воле ветра в море, полетам стальных птиц и чужим замыслам. Нет, мой, все-таки мой, хотя бы на эти мгновения, когда я вдыхаю запах твоего одеколона. Господи, увижу ли тебя снова, обниму ли? Любимый, любимый, из всех лучший... нет, не разомкнуть объятий...
Обычно она спрашивала, когда он вернется – и только теперь не стала, сама не зная, почему. Стоя у приоткрытой двери, она молча смотрела, как он спускается по лестнице. Казалось, каждый шаг дается ему с трудом.
Он знал все и ничего ей не сказал.

Джулиан
Ему не хотелось усложнять коллегам задачу.
Он бросил машину. Вышел на пустую площадь, как на сцену. Ночной мрак отступал перед искусственным светом фонарей, а ему казалось – перед ним, перед ним! По площади гулял пронизывающий ветер, и Джулиан раскинул руки ему навстречу. Смерть, оказывается, похожа на свободу – а как хотелось бы, чтобы она была похожа на ее объятия.
Ни-коль.

Парнишка наклонился над ним, осмотрел дырку в виске – меткий выстрел – бросил рядом с телом пистолет и зашагал прочь. Он никогда не любил убивать, но это была часть его работы.

Николь, ожидание
Тоска – голодная дворняга, скулящая у двери. Две недели Николь не давала ей воли. Подумаешь, 14 дней без вестей, как будто раньше такого не случалось...
Тем более, вопрос «Когда же ты придешь, черт бы тебя побрал?» вообще чаще остальных всплывал в ее сознании во время тех двух лет, когда они были вместе. Само это привычное определение – «быть вместе» – смешило Николь, настолько оно было неподходящим. Пока она в своей лондонской квартире выстраивала композицию для снимка, он из иллюминатора самолета наблюдал за облаками. Она просматривала светскую хронику, он ругался с коверным в богом забытом отеле ЮАР. Она вечером потягивала винцо с коллегами, он пил крепкий кофе перед тем, как оправиться на ночную слежку. И все-таки в каком-то другом, над-мирным измерении они были вместе каждое мгновение. Это Джулиан подсказывал ей, в какую лазейку свернуть и где ждать засады. Это Николь, сидя на скучных занятиях в колледже, теплом своей души согревала его в далеком афганском лагере. Они никогда не говорили об этом, но это молчаливое знание составляло то, что другие называют любовью.
Конечно, он вернется, он всегда возвращается, из всех переделок, из любого ада.

Николь, сомнения
Мать гордилась ее способностями к языкам: «Если бы вы слышали, как прелестно Николь изображает андалузский акцент!.. Девочка схватывает немецкие падежи налету!»
Отца умиляла ее девичья хрупкость, не рифмующаяся с жестким характером.
Старший брат ненавидел ее.
Мальчикам нравилось ее молодое подтянутое тело. Самым недалеким из них нравились также ее деньги – они надеялись превратить их в собственный капитал.
Единственным, кто любил ее, был Джулиан.
Где же он, Господи, где? Жив ли, свободен ли? Или не любит больше и не хочет сказать? Разве не знает подлец, что я здесь схожу с ума?.. Как он жесток, как бессердечен!
Может быть, он скрывается от кого-нибудь, а, может, уехал в долгосрочную командировку. Пусть он больше не любит ее, пусть у него другая, какая-нибудь пятнадцатилетняя японская школьница, пусть, пусть. Это не страшно. Пусть мы даже никогда не увидимся. Просто пусть он будет жив, пожалуйста, просто жив, больше ничего не нужно...

Николь, прошлое вместо настоящего
Он был совершенно невыносим. Например, называл ее «Никель», ссылаясь на то, что пыль этого металла обладает канцерогенным действием. Если у него, мол, когда-нибудь обнаружат рак, то только потому, что он так долго работал с ней.
Совершенно не понимал прелести ее снимков, от которых веяло юношеской свежестью: «Почему вот здесь горизонт идет по диагонали? Здесь же совсем нет неба!»
Подгонял Николь, когда она, полумертвая, бежала кросс после двухчасовой тренировки в спортзале. Даже с адской болью в горле и температурой в 38 она не могла рассчитывать на поблажки.
Он был хитрее лисы и опаснее волка. Лгал, не меняясь в лице. А однажды на ее глазах без видимых усилий – и раскаяния – свернул человеку шею. По сути, она ничего не знала о его прошлом.
Часто засматривался на красоток, был не в состоянии запомнить, когда у нее день рождения, не возвращался с заданий вовремя, подолгу не давал о себе знать. Иногда из него невозможно было вытянуть слово, полслова. Одним словом, вел себя, как дикая тварь из дикого леса.
Она любила его. Может быть, даже сильнее, чем принято.

Николь, тотальное сумасшествие
Горе – не пулеметная очередь, расстреливающая обращенную в бегство пехоту. Горе – это разведка, ведущая неусыпную слежку.

Посмотри на меня, Джулиан! Я теперь совсем другая: ярко крашусь, броско одеваюсь, хорошо танцую. Мальчикам нравлюсь. Они мне тоже, на ночку-другую. Я так надеялась продать одному из них свою память, как иные продают душу. Никто из них не заставил меня забыть о тебе – видно, память нынче не ходовой товар.
Помнишь, вот здесь ты в первый раз взял меня за руку. Мы тогда спорили о том, какой гастук сегодня наденет Алоис, я проиграла и страшно обиделась, упрекая тебя в нечестной игре, тебе хотелось меня утешить... Тебя нет со мной уже год.
Кошки, собаки, соседи, коллеги, маленькие дети смотрят на меня твоими глазами. Вижу ли я птиц, деревья, трамвай, книги, шарф на прохожем – я думаю о тебе, слышу твой голос, я вся пропитана твоим запахом. Твое имя без конца выстукивают каблуки по мостовой: «Джу-ли-ан, Джу-ли-ан». Ты проник в каждую составную этого мира, и следишь за мной из каждой щелки. Каждая минута занята тобой, каждый город взят приступом. Боже, это невыносимо! Оставь же меня наконец, прекрати меня преследовать так неотступно, неотвязно! Забудь, забудь, позволь забыть!
Нет, подожди, не уходи, я не то имела в виду!.. Останься, милый, любимый, без вести пропавший. Умоляю, останься хотя бы в моих снах, в шелесте листьев на ветру. Я не могу без тебя...