«А завтра кончится воздушная тревога,
И влюбленные солдатики войны за счастье
Унесут нас на носилках с поля боя.
Я умираю. В этом нет твоей вины. Прощай.»Никита Дорофеев, «Солдатики»
Самый непреложный и, пожалуй, самый ненавистный закон бытия: за все нужно платить. Может быть, не сразу, не сию минуту. Не всегда той же монетой. Но от расплаты не уйти, как не уйти, скажем, от зимы.
Г-н Ш. Одиссей, время от времени берущий на себя роль сладкоголосого Орфея. Г-н Ш. Одиссей, время от времени берущий на себя роль сладкоголосого Орфея. Математическая задача, чье решение – это доказательство того, что решения не существует вовсе.
Самый блестящий собеседник из всех, кого я знаю. Двумя языками владеет не просто, как носитель языка, а как человек высокой культуры. Еще как минимум один язык знает очень хорошо. Интеллектуал с тонким, живым, быстрым умом и потрясающей широты кругозором. Обладатель поразительной памяти и богатейшего опыта. Без труда подстраивается под любую аудиторию: в зависимости от интересов слушателей может часами нести жуткую пошлятину или же вдохновенно читать наизусть «Перчатку» Шиллера. При желании обаяет любого человека – но только при желании. Отличное чувство юмора прилагается.
Обладает чутьем, особенно редким для мужчины его возраста: выводы делает мгновенно и почти всегда верно, что называется, «из воздуха», н-р, из того, как сидит, говорит, выглядит его собеседник.
Сильнейшая личность. Привык доминировать и, создавая иллюзию доверия, на деле ни на миг не поднимает забрало и не опускает щит.
Человек, благодаря знакомству с которым я теперь на многое смотрю иначе. Который помогает мне развиваться просто потому, что присутствует в моей жизни. Который стал одним из лучших партнеров по тем «играм разума», что делают мое существование сносным. Который заставляет меня, обычно сдержанную и отстраненную, ходить по краю пропасти и испытывать от этого удовольствие, а порой и совершенно детский восторг. Один из немногих, кто ценит во мне мои лучшие качества и первый человек вне семьи, кто дал мне столько счастья, нежности, тепла и понимания.
Что ж, за все это судьба вправе выставить мне свой счет.
Г-н. Ш.
Независим, как бывают независимы лишь дикие звери. Обнимая его, я всей кожей, каждой своей клеточкой ощущаю, что приласкала неприрученного волка – и мне позволено это делать, только потому, что ему хочется быть здесь и сейчас со мной. Не более.
Его эгоизм граничит с жестокостью. В первую очередь потому, что именно он с его чуткостью не может не знать, как мне больно каждый раз, когда он забывает обо мне и наших договоренностях.
Да, эта изматывающая боль, кровотеченье сердца, смертельная тоска – назовите это как угодно – это тоже валюта, которой я плачу по своим счетам. Монеты – это бессонные ночи, это одни и те же бегущие по порочному кругу мысли, это мучительное ожидание вестей от Одиссея, это желание и невозможность высказать все сразу, горячо, искренне, чтобы стало легче. Это ненависть к себе, Медее, готовой на все ради чужестранца и убийцы брата. Наконец, это сама нелепость нашей привязанности друг к другу.
Разве можете вы сказать, что я плачу по счетам неисправно?..